Когда грянула Великая Отечественная война, Димке Сайгушеву минуло пятнадцать лет. Взрослые сразу осознали всю трагедию происходящего — у многих еще не померкли воспоминания о страшной Первой мировой, да и на Гражданской иванцевские мужики хватили лиха. А вот парни, вроде Димки, поначалу восприняли все иначе — как некое приключение, игру. Стали представлять себя солдатами, стрелять друг в друга из воображаемых винтовок. Конечно, на уроках в школе они слышали о героях былых сражений, но вряд ли были готовы столкнуться с такими ужасами в реальной жизни.
Очень скоро война коснулась каждой семьи. На фронт стали уходить отцы, старшие братья, родственники, односельчане. У Димки отправился на передовую отец Емельян Иванович, потом призвали старшего брата Ивана. Сам паренек перестал ходить в школу. Он и раньше не проявлял особого интереса к учению, а тут — война. Оставшись дома за старшего, Дмитрий решил, что важнее помогать матери и растить сестренку.
В январе 1942 года пришла похоронка на отца. Емельян Иванович погиб под Тулой, обороняя столицу нашей Родины. Мать истошно рыдала, казалось, сойдет с ума от горя, но постепенно смогла взять себя в руки. Дмитрий же все отчетливее понимал, что скоро настанет его черед защищать Отечество.
Д. Сайгушева забрали в армию в январе 1943-го. Это был особый призыв. Его и еще 20 юношей 1926 года рождения из Лукояновского района отправили на курсы младших командиров. Никому из парней не исполнилось и восемнадцати лет! Многих Дмитрий запомнил на всю жизнь: Леонид Стулов из Кудеярова, Николай Романов из Гаврилова, Степан Зинкин из Александровки, Иван Бульдин из Санок, Павел Овечкин из Волчихи, Иван Шевченков из Саврасова, Николай Базаркин из Печ, Павел Гурин из Никулина. С ними он обучался военному делу в бронетанковом полку.
Обучение на наводчика танкового орудия осуществлялось на учебном полигоне танкового батальона. По словам племянницы Дмитрия Сайгушева Марии Ивановны Латниковой, это происходило то ли в Коврове, то ли в Муроме. Однако в названных городах в годы войны не было танкового или бронетанкового училища. А вот в Мулино, недалеко от Дзержинска, действительно формировались танковые соединения, велось обучение личного состава. Возможно, именно там Дмитрий получал необходимые навыки.
Для него и сослуживцев-ровесников фронт все еще оставался чем-то далеким. Пока они привыкали к новой обстановке, обзаводились друзьями, получали обмундирование, питание и хором распевали: «Три танкиста, три веселых друга, экипаж машины боевой». В ежедневном распорядке были теоретические занятия, строевая подготовка на плацу, учебные стрельбы. Отцы-командиры старались научить новобранцев всему, что необходимо знать и уметь в бою с опаснейшим противником.
Летом 1943 года Дмитрий получил от матери тревожную новость: брат Иван пропал без вести. После этого юношу как будто подменили. В беседах с однополчанами он все чаще говорил о скорейшей отправке на фронт. В сентябре курсантам присвоили сержантские звания и распределили их по воинским частям. Сайгушев попал в 115-й гвардейский танковый полк 17-й гвардейской танковой бригады. Теперь ему предстояли слаживание экипажа и новая переподготовка.
Первый бой наш земляк принял летом 1944-го и запомнил его на всю жизнь. Развивалась атака на немецкие позиции. Танк вышел на линию огня. Командир дал ориентир, прозвучала команда «Огонь». Внутри танка — гарь, дым, в голове — шум. Вражеская машина была подбита. «С почином, Сайгушев!»
Танковый полк входил в состав Первого Украинского фронта. Гвардии сержанту Сайгушеву с боевыми товарищами довелось громить противника в Польше и Германии.
Самым драматичным эпизодом армейской биографии Дмитрия Емельяновича стали сражения на Берлинском направлении в апреле 1945 года. При наступлении в районе населенных пунктов Альте-Буден и Питерсхайм танк с наводчиком Сайгушевым уничтожил десять автомашин, бронетранспортер и до 20 фашистов. Однако и наш танк был подбит, а Дмитрий получил сильную контузию и повреждение позвоночника. За тот бой он был награжден медалью «За отвагу».
Тяжелейшее ранение оказалось роковым и в одно мгновение разделило жизнь девятнадцатилетнего парня на до и после. Только вчера он был полон сил, а теперь лежал с парализованными руками и ногами, не в силах пошевелить пальцем, удержать ложку, сделать хоть один шажок по родной земле.
Летом 1945-го Дмитрия перевезли в московский госпиталь для дальнейшего лечения и реабилитации. Пролетали месяцы, годы, но здоровье раненого лишь ухудшалось. Совсем молодой человек, прикованный к больничной койке, изо дня в день с горечью оглядывал палату и окно, за которым налаживалась мирная жизнь. Его бывшие сослуживцы возвращались домой, работали, создавали семьи. Он же постепенно свыкался с мыслью: долго так не протянет. Убеждал себя, что не хочет быть обузой для матери с сестренкой, поэтому им незачем знать о его судьбе.
Родственники оставались в неведении до середины 50-х годов. Все изменила случайность.
— Один из иванцевских фронтовиков, инвалид войны, поехал в тот самый госпиталь на очередную медицинскую комиссию и увидел в палате обездвиженного земляка, прочитал на дверях его фамилию, — рассказала М. И. Латникова. - А когда вернулся в село, сообщил обо всем матери Дмитрия, Софье Трофимовне. У нее не было сомнений: надо побыстрее забрать сына домой. Твердила: «Раненый — ну и пусть. Главное — живой! Другие-то в земле сырой лежат». Наверное, тогда она даже не думала, какие испытания лягут на ее плечи.
Добрые люди помогли переправить Дмитрия в Иванцево. Первое время было особенно тяжелым и для него, и для семьи. Но никто не отчаивался. Домашние стены, знакомая обстановка и забота близких позволили фронтовику буквально вернуться к жизни. Сдвиги к лучшему, пусть небольшие, стали заметны. Он смог снова держать ложку. Родные привязывали ее, потому что пальцы не слушались. Также мать и сестра Анна научили его садиться. Это была их общая победа.
— Я, можно сказать, росла вместе с дядей. Когда мама с бабушкой уходили на работу, мы присматривали друг за другом, — поделилась М. И. Латникова. - Подавала ему воды, утром обязательно два запеченных яйца на завтрак. Он много читал, а я сидела рядом и внимательно слушала. Вообще, детвора любила его. Ребятишки помогали дяде передвигаться на коляске. Кажется, им это было только в радость. Со временем государство обеспечило фронтовика машиной. На ней мой отчим, родственники возили Дмитрия Емельяновича в больницу в Лукоянов. Временами он просил просто прокатить его по окрестностям, известным с детства. Ежегодно лежал в Горьком в военном госпитале.
Когда Д. Е. Сайгушева привезли в Иванцево, ему было 30 лет. Вопреки всем проблемам со здоровьем, правильный уход и поддержка родных помогли ему прожить еще почти 34 года. Односельчане тоже старались окружить ветерана вниманием. По поручению правления колхоза в местном клубе установили пандус, чтобы фронтовик мог посещать культурные мероприятия. Он перечитал все книги в библиотеке, интересовался поступавшими туда газетами и журналами, поэтому сельские мужики любили обсудить с ним международные и внутренние новости. Дмитрий Емельянович всегда ценил старания близких и земляков, был бесконечно признателен за заботу. Он вообще был очень благодарным и отзывчивым человеком.
— С появлением первых телевизоров бабушка попросила моего отчима купить и установить его в нашем доме. Так дядя размещал телевизор на окне, и соседи приходили смотреть программы, как в кинотеатр, — продолжила рассказ Мария Ивановна. — Когда бабушке стало тяжело вывозить Дмитрия Емельяновича на улицу, соорудили пристрой к дому, где он мог дышать свежим воздухом. И это помещение всегда было полно ребятишек. Дядя переписывался со многими однополчанами, с теми, кто лежал с ним в госпитале. Общение с людьми приносило ему огромную радость. Его душа распахивалась перед каждым, кто к нему приходил.
По воспоминаниям Марии Латниковой, с использованием документов сайта «Память народа»
подготовил Владимир КОМИССАРОВ