Молодая семья Гундяевых приехала в Лукоянов весной 1903 года вместе с сотнями рабочих и служащих ко времени открытия железнодорожной станции. Прибыли они из села Оброчное Лукояновского уезда.
Василию Гундяеву, как высококлассному машинисту литерных поездов, была выделена квартира в ведомственном доме № 96 в Поселке Станционном. Улица уже была застроена двумя рядами домов барачного типа и тянулась с северной стороны от железнодорожных путей в западном направлении на несколько километров. В квартире — небольшая прихожая, совмещенная с кухней, прямо напротив входа была сложена печь с плитой, на которой готовили пищу для всей семьи. Она же и обогревала квартиру, состоящую еще из трех небольших комнат. Обстановка в них была очень скромная. В гостиной — стол, стулья, комод, диван и полки с книгами.
В разное время с интервалом в два года у Василия Степановича и его супруги Прасковьи Ивановны родилось восемь детей. Двое из них умерли в младенческом возрасте от инфекционных болезней. По многочисленным воспоминаниям современников, Василий Гундяев и вся его семья были людьми особенными и редкими, по-настоящему верующими, честными, порядочными и бескорыстными. Окружающим несли только добро. Их жилье отличалось тем, что в нем было множество икон. Возле святых образов всегда теплилась лампада. За домашним киотом хозяйке дома помогала следить свекровь.
К быту в семье относились очень просто: что было, то было. Самовар, пшенная каша с тыквой, запеченная в русской печи, выпечка к праздникам — неизменные атрибуты гундяевского гостеприимства. На праздничный стол обязательно стелилась белоснежная вязаная скатерть. Все дочери, а потом и внучки Прасковьи Ивановны были искусными рукодельницами: шили, вышивали, стряпали. Вокруг самовара часто собиралась не только их большая семья, но и многочисленные друзья, знакомые, соседи, друзья детей. Часто ночевали странники, направляющиеся в паломничество по святым местам либо уже возвращающиеся. Их дом был открыт для всех. За чаем велись долгие и неспешные беседы. Доброе слово, мудрый совет, искреннее сочувствие, каждый находил здесь то, что хотел.
Еще одной особенностью семьи было умение со вкусом одеваться — небогато, но красиво. Этим, скорее всего, все были обязаны старшей дочери Марии, которая прекрасно шила. Поэтому к Пасхе и Рождеству, как бы ни было трудно, всем «справляли» обновы.
Хозяйка дома Прасковья Ивановна была роста невысокого, к старости — немного грузная, с полноватыми губами, что выдавало ее добрейшую натуру. Под стать своему мужу она была благочестивой, верующей женщиной и все свои силы отдавала семье, воспитанию детей в духе почитания православных устоев и отца семейства. Члены семьи вспоминают, что они никогда не ссорились. Скорее всего, это была заслуга хозяйки — любящей жены, матери и мудрой женщины.
Мягкий и покладистый в быту, ее супруг вскоре после революции 1917 года начал в Лукоянове борьбу не на жизнь, а на смерть за православную веру. Возможно, он никогда бы не сменил свою размеренную, хотя и ответственную, во многом нелегкую бытность железнодорожного машиниста, если бы не революция и начавшиеся гонения на церковь.
Прасковья Ивановна прекрасно осознавала, что муж никогда не свернет с избранного пути, и во всем его поддерживала. Начиная с 1922 года, она кротко несла свой крест, сохраняя семью от бед и голода. Как ей это удавалось — одному Богу известно. Отправляясь в очередной раз под арест, Василий Степанович успокаивал жену: «Не бойся! Поскольку я несу крест за Христа, вы останетесь живы».
Жили Гундяевы тогда трудно, но никогда не роптали. Как-то в доме не осталось даже куска хлеба, чтобы утром накормить детей, которые мал мала меньше. Этой ночью раздался стук в окно. Прасковья Ивановна вскочила, а с улицы голос: «Хозяйка, прими груз». Открыла дверь — никого, а на крыльце стоит мешок муки. Эта мука и спасла ее семью.
Потом Прасковья Ивановна с детьми переехала в Оброчное. Спустя годы, после всех тюрем и заключений, после священнического служения в Уфимской губернии, глава семейства вернулся к семье. Полуслепой, больной, но не сломленный духом, остаток жизни он провел в окружении родных и близких.
Василий Степанович ушел первым, в 1969 году, и похоронен на кладбище села Оброчное Ичалковского района. А Прасковья Ивановна еще долгие годы оставалась хранительницей семейного очага дома в Оброчном, который строил дед Василия Гундяева Трофим. В нем ее дети и внуки пережили лихие военные годы, сюда приехали эвакуированные из блокадного Ленинграда мать патриарха Раиса Владимировна с сыном Николаем. А потом в этот дом приезжал навестить бабушку будущий патриарх Кирилл, а тогда — Володя Гундяев.
На снимке: Гундяевы Василий Степанович с сыном Михаилом и Прасковья Ивановна с дочерью Таисией
Фаина КЕДЯРКИНА,
заведующая музейным отделом МКЦ «Железнодорожник»
Фото Г. ШЕВЧУК