Артем и Костик сидели насупленные — второй день в деревне не было Интернета. Шли дожди, поэтому бабушка, которая раньше самозабвенно копалась в огороде, полностью переключила свое внимание на них. И уже не так охотно верила словам мальчишек, что нужное количество страниц за сегодня прочитано.
Братья-погодки учатся в одном классе, так что задание на лето у них общее. На повестке дня — «Тимур и его команда».
— А в нашем детстве, — перебила бабушка чтение внуков, — мы тоже были тимуровцами…
— Что, и штаб был, как в книге?
— Штаба, может, и не было, но тимуровскую работу вели. Один случай запомнила на всю жизнь.
— Расскажи, расскажи, — попросил Артем.
— Ну, слушайте. Как-то раз наш классный руководитель Борис Серафимович объявил: надо, чтобы класс носил имя какого-то достойного пионера. Решено было назваться в честь Тимура из гайдаровской книжки. Поделили нас на звенья. И вот учитель говорит, что звено, которое проведет лучшую тимуровскую работу, поедет на слет пионеров в областной центр.
Наше звено было в основном девчачье. Из мальчиков только Мишутка Рыбин. Стали мы думать, кому помочь. И придумали. Напротив нас жила соседка Елизавета Михайловна. Работала она в библиотеке, а в войну была летчицей. Ее муж, тоже летчик, погиб, а она пошла на фронт за него.
Каждую субботу соседка ездила в город навещать внуков. Та суббота не была исключением. А тут еще — радость-то какая! — Людка, сестра моя, уехала на комсомольский слет, забыв дома шаровары, которые ей маманя сшила на выступление. Выходит, пока их можно поносить, похвастаться перед подружками, а потом незаметно вернуть.
Еще с утра Мишаня выменял у клубного завхоза банку синей краски. Мы нетерпеливо поджидали, когда летчица отбудет в райцентр. И вот Елизавета Михайловна вышла из дома. Не бабушка, а жар-птица! Юбка на ней длинная, кофта вся в кружевах, на голове шляпа, в руках корзинка с гостинцами. Дождались мы, пока она сядет в автобус, тот скроется за поворотом, и вылезли из засады.
Я в модных шароварах, подружки мои и Мишаня принялись красить забор в небесно-голубой. Красили усердно, краски не жалели. И тут Мишаня вдруг говорит, что надо бы и скамейку обновить, облезла вся. Сказано — сделано. Довольные разошлись мы по домам. И только тут я взглянула на шаровары… Ярко-красная материя усыпана синими брызгами. Как ни терла их в бочке — бесполезно. Решила, авось сестра не заметит, и повесила на веревку сушить.
Шум поднялся вечером. К бабушке прибежала вернувшаяся Елизавета Михайловна. После дороги она присела отдохнуть на ту самую лавочку. «Посмотрите, голубушка, — причитала соседка, — во что превратилась моя выходная юбка». И тут бабушкин взгляд упал на злосчастные шаровары… Ох, и досталось же мне от нее.
О нашем тимуровском движении вскоре судачила, кажется, вся деревня. Мы даже в школу боялись идти. Вдобавок на первом же уроке объявили, что после занятий состоится общее пионерское собрание. Наше звено сидело как на иголках. Долго и скучно говорила директор о достижениях ребят. Потом на сцену поднялась женщина в строгом костюме и с орденами на груди. Мы не сразу узнали нашу соседку.
Она рассказала, как в годы войны пионеры помогали на аэродромах, какая это была сложная, но очень нужная работа. И как рада, что в наше время подростки тоже внимательно относятся к старшим. Только их нужно направлять, подсказывать. А в конце поблагодарила наше звено за помощь.
И в областной центр мы поехали. А Людка смеялась, что дала бы мне поносить шаровары, если бы я их не покрасила.
Лариса СТЕШИНА