В старину их называли каликами перехожими — бездомных, по большей части увечных странников, живущих на подаяние и старающихся по мере сил отплатить за человеческую доброту. В начале прошлого века одного из таких божьих людей можно было встретить в разных концах Поволжья, а то и в центре страны. И был он к тому же абсолютно слеп.
В начале 1900 года в самом сердце России, в одной из многочисленных на то время деревень, название которой восстановить теперь не представляется возможным, в Лукояновском уезде Нижегородской губернии, в семье бедного крестьянина Якова Поздяева и его жены Марии появился на свет сын. Нарекли его старинным православным именем Спиридон.
Мальчик родился слепым — сплошная белая пелена полностью закрывала глазные впадины, словно на лице и не предусматривались органы зрения. На старинной фотографии старца, хоть она и низкого качества, это видно достаточно отчетливо. Но если бы только этим ограничивались беды малыша! У него оказалось тяжелое врожденное заболевание нервной системы: были парализованы отдельные части тела, из-за чего мышцы и кости развивались неравномерно. С возрастом это привело к искривлению позвоночника. Спиридону стало очень трудно ходить, периодически возникали сильные боли во всем теле. Лечение? Помилуйте, начало XX века, срединная, глубоко провинциальная Россия — какое лечение?!
Вскоре после рождения мальчика умерла его мать. Спиридона растил и воспитывал только отец. А к шестнадцати годам юноша остался круглым сиротой.
В то время набожность, особенно в крестьянской среде, была естественна, церковная жизнь составляла органичную часть повседневности. С самого раннего детства Спиридон посещал храм, прилежно молился, с охотой выстаивал службы. Стало понятно, что у него феноменальная память, хороший слух и прекрасный голос. На него обратили внимание церковнослужители и священники храмов по всей округе. Стали приглашать петь в церкви, на клиросе. Он знал наизусть порядок проведения всех служб и треб, помнил церковные уставы, многие молитвы и песнопения.
Если бы музыкально одаренный юноша потерял зрение не сразу, а прожил бы перед этим какое-то время как все, возможно, он и остался бы при каком-нибудь храме коротать свой век. Но Спиридон, как мы знаем, был слеп от рождения, никакого иного мира, кроме мира запахов, звуков, мира наощупь, не знал. Он привык к нему, научился в нем жить, а вера в Бога что у зрячего, что у слепого — одна. И потому, когда жизнь свела его с такими же увечными топтунами, он легко примкнул к ним. По словам самого Спиридона, за пять-шесть лет он исходил с этой ватагой почти все Поволжье и центральную часть России. Многому научился от своих товарищей, многое перенял от них за эти годы, молясь и паломничая по Руси-матушке.
…В нескольких километрах от места, где Дерябова гора переходит в Дерябов дол, приютилось старинное село Владимировка. Что говорить, одно из красивейших мест родного Лукояновского района. Тут тебе и речка Кочкоемка с ее коварными омутами, и родники с чистой, прохладной, прямо-таки хрустальной водой, и садов немерено… А поля! — аккуратные, вспаханные, засеянные. Испокон века живут тут прекрасные люди, добрые труженики, чистые сердцем и помыслами. Православные христиане.
Есть в селе и особо приметное место. Особо почитаемое. Особо посещаемое. Там, где в 30-е годы XX века большевики сровняли с землей стоявшую сто с лишним лет церковь, теперь установлен поклонный крест. А неподалеку, на местном кладбище, среди множества захоронений обращает на себя внимание своей ухоженностью могилка. Здесь в 1978 году обрел свой последний земной приют ровесник века божий человек Спиридон Яковлевич Поздяев или, как его чаще называли, старец Спиридон.
Так совпало, что Спиридон решил осесть в селе едва ли не в то же время, когда советская власть уничтожила во Владимировке церковь. Вот тогда поистине бесценным оказалось его скрупулезное знание тонкостей церковной службы и треб. Он фактически заменил собой священнослужителей, которых к тому времени не осталось в селе и во всей округе (часть была расстреляна, часть сослана в лагеря, откуда они уже, как правило, не возвращались). Больше того, он, можно сказать, заменил собой уничтоженный храм: ходил по дворам, отпевал, крестил, служил… Особенно оказался востребован в войну: похоронки-то летели с фронта черными птицами. За свой труд денег не брал, довольствовался тем, что Господь пошлет, чтобы не помереть с голода.
До последних дней не оставлял старец Спиридон служения Господу и людям. Потому-то и не вянут живые цветы на его могилке. Не успевают. К нему и сейчас приходят знакомые и незнакомые. Подсядут поближе, склонятся к холмику и начнут поверять свои беды и радости.
Вспоминают земляки
Александра Сергеевна УСКОВА:
— В 1941 году, когда началась война, в нашем селе не было уже ни церкви, ни священников. Мужчин отправили на фронт, остались одни женщины, дети, старики и инвалиды. Абсолютно все, кроме малолетних детей, не покладая рук работали в колхозе. Нагрузки были очень большие, почти все делалось горбом, техники никакой. Единственной отдушиной и отрадой женщинам в те годы стали богослужения. За священника служил Спиридон Поздяев — слепой, тяжело больной инвалид с детства.
Церковную утварь и иконы богоборцы повыбрасывали на улицу. Женщины украдкой их подбирали и хранили у себя в избах. Одна из женщин спрятала у себя икону «Знамение».
После того как уничтожили церковь, зимой молились в каком-нибудь сельском доме, а летом, как правило, на родниках, на берегу Кочкоемки, поближе к порушенной церкви, или на сельских кладбищах. Спиридон сам прекрасно пел и подобрал очень хороший хор, человек десять. В праздничные дни — на Рождество, Пасху, Троицу, Николу, Ильин день, Покров и другие — они так душевно и красиво пели, что не во всяком храме услышишь.
Я тогда еще подростком была, с мамой ходила на эти службы. Помню, как всякий раз выносилась та самая икона «Знамение», зажигалась большая лампада. Молились о нашем воинстве, о даровании победы над врагом в войне, о здравии наших солдатиков, ушедших на фронт.
Вспоминаю случай на Пасху в 1942 году. Спиридон закончил службу под утро, а вечером заявились из района какой-то начальник и два сотрудника НКВД в форме. Старец был у нас. Моя мама, Анна Сергеевна Ломтева, узнала от соседей, что приехавшие ищут Спиридона и хотят его забрать. Мама замкнула изнутри дом на запирку и крючок. Один негодяй в селе все же нашелся: донес им. Так вот, эти долго стучались и, когда им никто не открыл, сломали топорами запирку и отогнули крючок. Забрали Спиридона прямо из дома, полураздетого, увезли в Лукоянов. Перед уходом дом обыскали, но ничего не нашли, ведь у Спиридона ничего и не было, кроме посоха и сумы, а все, что он знал, было у него в голове. Мы были в ужасе от этих гостей. По Божией милости все обошлось, через несколько дней Спиридонушку отпустили, он вернулся в село.
Одевался Спиридон всегда просто: холщевая длинная рубашка, такие же штаны, на ногах сапоги, а чаще лапти. Зимой носил высокие старые валенки, пальто с чьего-то плеча или овечий тулуп и шапку из войлочной ткани. В руках непременно посох, служивший ему большим подспорьем при передвижении. Именно таким он и запечатлен на единственном, чудом сохранившемся снимке, что укреплен на кресте на его могилке.
Николай Михайлович ЛОМТЕВ:
— Живу во Владимировке всю жизнь. Разменял уже девятый десяток. Хорошо знал старца Спиридона. Он, можно сказать, был тут центром духовной жизни, особенно в военные и послевоенные годы. Ходил пешком от села к селу, исполняя требы по просьбам крестьян. Многие обращались к нему и за советом по различным жизненным вопросам, спрашивали, как правильно поступить в той или иной ситуации. Ответы Спиридона были небольшими и краткими по содержанию, но очень понятными и полезными.
Будучи подростком, я много раз бывал на его службах. Хорошо помню, как старец давал наставления нам, молодежи, объяснял, как должны складываться отношения между людьми согласно Святому Писанию, как муж и жена должны относиться друг к другу. Эти уроки остались с нами на всю жизнь, я очень за них благодарен.
Нина Сергеевна НАСЬКИНА:
— Вспоминаю послевоенное время. Мама и отец, только что вернувшийся с фронта, весь израненный, работали в местном колхозе. Трудились от зари до зари, а с моим грудным братом Николаем, да и со мной, маленькой восьмилетней девочкой, нянчился батюшка Спиридон, которого в нашем селе все знали и уважали.
За мной не требовалось большого ухода, но брат был совсем крошкой. Спиридон качал его в зыбке, менял мокрые пеленки. Выполнял также посильную работу по дому: мыл посуду, мог сходить в колодец за водой. Родители держали небольшое стадо гусей и нескольких коз, которые паслись неподалеку. У Спиридона был хороший слух, и как только приближалась гроза, мы вместе с ним выходили на луг, чтобы загнать живность во двор.
Старец обладал способностью утешать людей и, как мне кажется, неким даром предвидения. Это было в конце 40-х годов прошлого века. Мой дед, Сергей Иванович Аброчнов, был хорошим плотником. Целыми месяцами он ходил с другими мастерами по селам Лукояновского и соседних районов и строил жилые дома и хозяйственные постройки. В конце лета дед обычно получал заработанные деньги, которых должно было хватить на зиму всей семье. Но когда вернулся домой, то денег не обнаружил. Возможно, вытащили на рынке в райцентре или сам где-то выронил. Своим горем он поделился со Спиридоном. Тот выслушал и сказал твердо: «Не печалься, Сергей, не убивайся, иди и успокой своих домашних, деньги твои найдутся, тебе их возвратят». Каково же было удивление, когда через две-три недели один из напарников деда принес его кошелек с деньгами, валявшийся в траве на одной из улиц нашего села.
А случай с Катериной, женщиной из соседнего села! Ей пришла похоронка на мужа. Она попросила Спиридона отслужить панихиду. Но старец сказал, что ее муж не погиб, нужно ждать. Через несколько месяцев от супруга действительно пришла весточка: жив, здоров, был в окружении, не имел возможности сообщить о себе, в бумагах произошла какая-то ошибка. Позднее, закончив воевать, он благополучно вернулся домой.
На верхнем снимке: окрестности с. Владимировка.
Подготовил Владимир УСКОВ, с. Починки
Журнал «Лампада», № 6 (123) за ноябрь-декабрь 2018 года