Как Нарочское сражение спасло союзников от поражения на Западном фронте
Мы продолжаем публиковать материалы об участии наших земляков в Первой мировой войне. Сегодня на очереди сражение у озера Нарочь в Белоруссии. О кровопролитных боях в тех местах весной 1916 года вряд ли известно широкому кругу читателей, хотя военную и общественно-политическую значимость операции трудно переоценить.
На долгие годы забытая Великая война оставила после себя глубокие шрамы. Территория современной Беларуси являлась полем жестоких битв, будучи более двух лет разделенной линией фронта. Вдоль нее, протянувшейся с севера на юг почти на 400 километров, были возведены мощные фортификационные сооружения самого разного назначения. От российских, построенных из дерева и земли, остались лишь следы на рельефе, но бетонные немецкие встречаются повсеместно — по разным оценкам, их было от пяти до семи тысяч, и значительная часть в том или ином виде сохранилась. Линии окопов и траншей даже сейчас отлично видны из космоса, достаточно взглянуть на спутниковые снимки тех мест, где располагались укрепленные районы. И это не случайно. Немецкие войска, по их мнению, пришли на территорию России надолго.
Нарочское наступление входит в число наиболее значимых фронтовых операций русской армии в годы Первой мировой войны. Однако известность и тем более слава обошли его стороной. До сих пор события в междуозерье на северо-западе Беларуси остаются в забвении. Почему же? Постараемся ответить.
Удар в районе озер Вишневское, Нарочь, Мядель не значился в стратегических и оперативных планах нашей армии. На начало 1916 года генштаб вообще не планировал на данном участке фронта каких-либо значительных наступательных операций. Русская императорская армия (РИА) только воспрянула после катастроф 1915-го. Существенно улучшилось снабжение, вооружение, части получили пополнение. «Русский медведь, нет сомнения, кровоточит от ран, но он избежал смертельных объятий…», — отмечал в своем дневнике командующий Восточным фронтом генерал-фельдмаршал П. фон Гинденбург. По планам Ставки, утвержденным императором Николаем II, полная готовность к наступательным операциям на всей линии соприкосновения с неприятелем предусматривалась к середине мая. Однако все вышло иначе. Причина тому находилась за несколько тысяч километров от Восточного фронта, во французской Лотарингии, и называлась Верден.
Там, в Лотарингии, развернулось крупнейшее сражение союзников против Германии. В учебники истории оно вошло под названием «Верденская мясорубка» и унесло жизни почти двух миллионов человек. Положение французов с каждым днем становилось критическим. Главнокомандующий французской армией маршал Ж. Жоффр направил начальнику штаба Верховного главнокомандующего РИА генералу от инфантерии М. В. Алексееву телеграмму со словами: «Я прошу русскую армию начать наступление». Такие же просьбы вскоре поступили в Санкт-Петербург по дипломатическим каналам.
Таким образом, главный повод для Нарочской наступательной операции — острая необходимость отвлечь и связать борьбой неприятеля, не дав ему возможности маневрировать военными ресурсами. Невзирая на чрезвычайность поставленной задачи, разработанные в русских штабах планы вовсе не выглядели авантюрой. Напротив, общий замысел был очень перспективен. «Удачное наступление от Двинска — озеро Нарочь на Ковно не только прорывало Германский фронт, но при успехе могло отрезать виленскую группу противника от Ковно и от переправ через Неман», — считает военный теоретик и историк А. М. Зайончковский.
Активная часть Нарочской операции началась 18 марта (по действовавшему тогда в России календарю — 5 марта). Бои велись в крайне неблагоприятных погодных условиях. Вот как один из немецких офицеров описывал те события: «Первый день гигантского сражения почти всюду проходил под знаком боевитого ожидания противника. К исступленной ярости людей, беззащитных во власти воды и огня, засыпанных в своих убежищах, обдаваемых грязью и водой от разрывов снарядов, то и дело примешивался солдатский смех, который грубыми шутками отгонял прочь ужас. Некоторые, наполовину погруженные в грязь, даже глядя в лицо смерти, дерзили ей, примешивая к адскому концерту артиллерии звуки своей губной гармошки».
Вид боевых действий повергал в ужас и оцепенение. Немцы так запомнили происходящее: «Они (русские) напирали из березовой рощи, из поросшего ельником оврага, из ольшаника на озере Нарочь. В чаде и земляных облаках разрывов гигантские болота исторгали коричневые массы солдат. Штурмовые группы шли волнами россыпью, за ними с тяжелым топотом неслись коричневые орды атакующих в шинелях, напоминающих балахоны землистого цвета, заполнив всю холмистую местность. Это кишащее движение начиналось далеко позади русских позиций. Из лесов на реке Нарочь коричневыми ручьями текли колонны, чтобы напитать штурмовую волну наступления. Хлынувшие в атаку массы заняли собой все пространство между болотом и озером».
Противник почувствовал на себе всю ярость русской атаки. Один из немецких солдат 131-го полка был выброшен взрывной волной из своего убежища. Падая на землю, он видел, что его блиндаж превратился в одну вспышку пламени. Очнулся в воде, в разорванной одежде, с обгоревшими волосами и черным от сажи лицом. Но, едва придя в себя, он вдруг почувствовал, что окоп больше не находится под артиллерийским огнем. Русские снаряды с грохотом обрушивались на опорные пункты позади него. Он выглянул за край бруствера и, крича изо всей мочи, бросился через грязь и воду: «Мужики идут!». В соседних ротах наблюдатели также уже подавали сигнал тревоги солдатам. Загудели сигнальные трубы. Пронзительно засвистели свистки. Необъяснимая дикая радость охватила солдат, когда они, наконец, снова смогли выбраться из грязи и воды, выпрямиться и свободно вспрыгнуть на стрелковую ступень.
19 марта с утра стоял плотный туман, таял снег, дороги окончательно стали непроезжими. На позиции не смогли привезти даже горячую пищу. Развести костры в окопах было невозможно из-за опасности обстрелов и половодья. Из воспоминаний немецких солдат: «Посреди бушующего ада сидели, вздрагивая от холода, немецкие мушкетеры, укрывались за грудами грязи или в блиндажах, которые становились братскими могилами. На них не осталось ни одной сухой нитки, их тело казалось им куском льда, и при каждом движении они боялись расколоться. Ступни людей превратились в бесчувственные колоды, с которых лоскутами слезала кожа. Перейдя вброд окопы, многие оставались стоять в жидкой грязи, не замечая этого, настолько их ноги потеряли чувствительность в постоянном холоде и сырости. Давно уже ни одна рука не притрагивалась к насосам, они были перевернуты и служили плотами. Некоторые солдаты не выдерживали пребывания в напитавшихся водой лохмотьях, раздевались догола, складывали одежду и, улегшись на нее, засыпали в изнеможении. В воде плавали трупы, окровавленные шапки и части униформы. В воздухе носились осколки, шрапнельные пули и острые, как ножи, куски колючей проволоки из заграждений и рогаток. Снопы огня вздымались из земли, когда медлительные оперенные мины с ревом обрушивались на заграждения. То справа, то слева в адский концерт орудий внезапно врывалась нервная стрельба сотен ружей, направленная в светлый туман ночи».
20 марта русские войска предприняли ряд атак на всем протяжении фронта, но они не дали желаемого результата. Потери же в полках были значительными. Только 18 марта под Стаховцами, Занарочью и непосредственно на позициях у озера погибли четыре тысячи солдат.
В ночь на 21 марта 10-й пехотной дивизии поступил приказ о наступлении на д. Стаховцы. В три часа утра 37-й и 40-й полки пошли на прорыв. Около четырех часов 37-му пехотному Екатеринбургскому полку удалось прорвать немецкие укрепления у д. Колодино и на плечах противника ворваться на кладбище д. Стаховцы. Пехотинцы овладели второй линией укреплений, где завязалась рукопашная битва. В это время 38-й и 40-й полки достигли третьей линии окопов противника. Стаховцы были взяты. Немцы оказали слабое сопротивление, но и силы наступавших оказались полностью истощены. Развить дальнейший успех не получилось. В бою 21 марта 37-й пехотный полк потерял 17 офицеров, 767 солдат убитыми, 310 пропавшими без вести, более 800 солдат получили ранения. Почти такие же потери понес и 38-й полк.
22 марта полки отбивали контратаки немцев. Полковой госпиталь был забит ранеными до отказа, не хватало перевязочных материалов. С 23 по 26 марта полки 10-й дивизии продолжали сдерживать противника. За неделю боев потери дивизии составили более 70 тысяч человек. Немецкие потери — около 40-45 тысяч убитыми.
Газета «Русское слово» (суббота, 12 (25) марта 1916 года) сообщила про количество пленных и трофеи следующее: «Между озерами Нарочем и Вишневским бой продолжается. Наши войска выбили противника из рощ в районе Близника и Мокрицы, сильно укрепленных и затянутых проволокой. По дополнительным сведениям, в боях 5-8-го марта нашими войсками взяты в плен: в районе северо-западнее Поставов — два офицера и 180 нижних чинов германцев, в районе озера Нароча — 18 офицеров и 1 255 нижних чинов германцев. Кроме того, нами захвачены 18 пулеметов, 26 полевых бомбометов, десять ручных бомбометов, два миномета, 15-сантиметровая мортира, четыре прожектора, 637 винтовок, ящик с бомбами, 300 ручных гранат и 12 подвод со снаряжением и боевыми припасами». Хотя, согласно немецким донесениям, их потери были минимальными.
Наши земляки героически сражались на рубежах озера Нарочь. По нашим подсчетам, более 120 лукояновцев получили в тех местах ранения, около 200 человек попали в плен, еще почти 50 человек пропали без вести.
Прапорщик 38-го пехотного Тобольского полка Николай Васильевич Епишин, уроженец Лукоянова, полный георгиевский кавалер, был убит у деревни Колодино 5 марта 1916 года, то есть в первый день наступления русских войск. Погребен там же. Уроженец Мадаева Федор Матвеевич Волков, полный георгиевский кавалер, старший унтер-офицер 38-го пехотного Тобольского полка, за героические действия у озера Нарочь был награжден Георгиевским крестом 3-й степени. Уроженец Атингеева Яков Константинович Гостюшев, ефрейтор 38-го пехотного полка, в этих же боях получил Георгиевский крест 2-й степени. Полный георгиевский кавалер уроженец Большого Маресьева Иван Иванович Данилов был тяжело ранен 17 марта, долго лечился в лазаретах. Уроженец Калапина полный георгиевский кавалер младший унтер-офицер 38-го пехотного Тобольского полка Василий Андреевич Кузовков за героизм в боях против немцев отмечен Георгиевским крестом 1-й степени.
Отличился в ходе сражения также младший унтер-офицер Яков Алексеевич Бутанов, награжденный Георгиевским крестом 4-й степени, как и бомбардир 10-й артиллерийской бригады Григорий Михайлович Васин. Георгиевского креста 3-й степени удостоился рядовой Дмитрий Васильевич Глумов. Находясь в разведке, он был окружен противником, но сумел пробиться к своим и принес ценные сведения о немецких укреплениях. Младший унтер-офицер Михаил Васильевич Вавилов в боях был ранен в руку и ноги, стрелок Александр Иванович Валов — в спину. Рядовой Иван Кириллович Гарин заболел от переохлаждения и был отправлен в госпиталь.
Больше информации о лукояновцах — участниках Первой мировой войны собрано в «Книге памяти и скорби», которую можно найти в библиотеках района.
Нарочское наступление продолжалось двенадцать дней. 29 марта генерал Алексеев отдал директиву «временно приостановить выполнение операции в намеченных ранее размерах до улучшения местных условий». 30 марта А. Е. Эверт издал приказ «1-й и 2-й армиям прекратить наступление, прочно утвердиться в занимаемом положении…, а на участке между озерами Нарочь и Вишневское продолжать начатую операцию».
Однако продолжения так и не последовало: бои на Нарочи прекратились по всему фронту ввиду крайней истощенности войск, больших потерь и тяжелейших погодных условий. Тем не менее на время наступления русской армии немецкие атаки на Верден ослабли, с Восточного фронта туда не было переброшено ни одной дивизии. Это облегчило положение союзников и позволило им перегруппировать силы, чтобы не дать немецким армиям прорваться к Парижу.
Подготовили Николай МАРУШКИН
и Владимир КОМИССАРОВ
По документам Министерства обороны Республики Беларусь и открытых интернет-ресурсов